Пани Зофья. У вас колесо отвалилось - Яцек Галиньский

Разве можно предлагать людям такие пирожные? В элегантном ресторане подобное просто немыслимо. С Голумом все кончено. Как я была легковерна и наивна, как повелась на его обман! Что ж, я снова наказана за свое доброе сердце.

Отяжелевшая, с ужасной изжогой, я бросилась открывать дверь – в нее наверняка колотил бездомный. Я подозревала, что он собирается прихорошиться. Смотрела когда-то в клубе для пенсионеров кино, в котором один бездомный, когда его побрили и постригли, сделался исключительно привлекательным. Может, и мой бездомный превратился в принца? Заинтригованная и полная ожиданий, я открыла дверь.

– О господи! Где ваши штаны? – спросила я, глядя на голые волосатые ноги бездомного.

– Я отправил свою одежду в стиралку. Рубашку и белье позаимствовал у соседа. Он не рассердится?

– Не рассердится, только штаны-то где?

– Странное дело… У соседа все брюки с одной отрезанной штаниной.

– Так и будете торчать на лестничной площадке голый? Постыдитесь! Заходите. – И я втащила его в квартиру.

Нет, бездомный ни капли не напоминал того красивого артиста. Он, кажется, подстриг бороду, отмылся и чересчур благоухал, но до Голливуда ему было еще далеко.

– У вас что, совсем чувства такта нет? – Меня ужасно злило его поведение.

– Еще раз прошу прощения за отсутствие брюк.

– Я любезно разрешила вам помыться у соседа, а вы что? Как на прослушивание явились. Может, еще дискотеку надо было устроить?

– У меня настроение хорошее. Я всегда пою в ванне.

– В доме у покойника? Его только вчера вынесли. Надо же хоть какие-то границы знать!

– Вы не сказали, что там кто-то умер! – пораженно воскликнул бездомный.

– А сами вы не могли догадаться?

– Как только мои вещи постираются, я их заберу, а соседские верну.

– Естественно.

– А до того я, если можно, побыл бы у вас.

– Да, устроили вы… Мне как раз в полицию надо. Я добыла крайне важную для следствия информацию и должна как можно скорее сообщить ее, а тут вы как снег на голову.

– Давайте я вашу квартиру покараулю.

– Вы что, с ума сошли? Еще чего! Я вам не доверяю. Взгляд у вас неприятный. Я вас не знаю и не знаю, кто вы такой. Вы, может, сами преступник, убийца или извращенец.

– Не преувеличивайте.

– Извините, но наперед знать невозможно. Невозможно.

И я со значением посмотрела на него. Бездомный, наверное, сообразил, что и он мог оказаться именно таким злодеем.

– А как вы полагаете, – начал после некоторого размышления бездомный, – если бы я украл буханку хлеба из магазина, у хозяина которого пекарня, два магазина и четыре квартиры в Старом городе… а этот хозяин нанимает в свою пекарню нелегалов и принуждает их к рабскому труду… неужели вы думаете, что я, укравший хлеб, был бы преступником?

– Что за вопрос? Разумеется, да! Вор и бандит, а может, еще и извращенец. Пекарь – благородная профессия. Человек, который тяжко трудится. Каждый день встает до рассвета, печет хлеб, чтобы людям было что есть. И бездельник вроде вас хотел бы этот хлеб украсть безнаказанно?

– Благородная профессия? Людей, о которых вы говорите, давно не существует. Это бизнес, эксплуатация. В каком мире вы живете?

– Да уж не в вашем.

Все, с меня хватит бесцельных споров с этим человеком.

– Вообще, когда вы так злитесь, то похожи на одну актрису, – ляпнул бездомный ни с того ни с сего.

– Заметили наконец. – Я поправила волосы.

– Как же этот сериал назывался? – Он почесал голову. – Знаю. «Пора готовить».

– Да? – Я удивилась, потому что у пани Шафлярской там ролей не было.

– Да, там была такая актриса. Приятная, умная, естественно, очень красивая…

– Официантка? – спросила я.

– Нет, ее сестра, повариха.

– Эта толстуха?! – рявкнула я, красная от злости.

– Я не обратил внимания. Наверное, нет… – Бездомный начал путаться в показаниях.

– Вон отсюда! Вон из моего дома!

– Извините, я ошибся. Вы похожи именно на ту официантку! – Он чуть на колени не упал, умоляюще сжав руки.

Я, конечно, переела творожника, но чтобы меня настолько раздуло? Какая бесцеремонность.

– В последний раз говорю: убирайтесь.

– Без штанов?

– Ладно, я пойду. Вам повезло, что мне надо в полицию и у меня нет времени с вами препираться. Достойный доверия, порядочный и отзывчивый сосед, Голум, проследит, чтобы вы убрались, откуда пришли, – решительно объявила я.

Бездомный захохотал самым наглым образом.

– Что тут смешного?

– Смешное прозвище.

– Вы опять за свое? Это не прозвище, это имя киногероя.

– Вы это кино смотрели?

– Нет, но я в состоянии представить себе, как выглядит американский киноактер.

– Вот бы вы удивились. Посмотрите, пожалуйста.

– Не злите меня еще больше. У меня уже сил нет!

– Он же чудовище, урод. Облезлый, глаза вылупленные. Ничего гаже и плюгавее и вообразить нельзя.

Я села.

– Я вижу, вы ничего об этом фильме не знаете. Вы это назло говорите? Хотите уязвить моего соседа? Вы понятия не имеете, что он за человек.

– Это правда, клянусь. Могилой матери.

Я с минуту смотрела на этого бездомного мошенника, который пытался меня запутать.

– Слушайте. Я иду в полицию, у меня там важное дело. Вы себе не представляете, какие вещи в мире творятся. А вы тем временем оденетесь по-человечески и исчезнете отсюда. Поняли?

– Да.

– Чтобы духу вашего тут не было.

Я взяла тележку, противень и вышла.

И постучалась к Голуму.

Он открыл еще раньше, чем я перестала стучать. Значит, был на своем посту. Точно. Возле двери стоял купленный по случаю барный стульчик.

– Не помыла, потому что спешу. – Я отдала Голуму противень из-под творожника. – Понимаете?

– Вкусно?

Я посмотрела на него.

– Пагубно сказывается на фигуре. – Я поправила на себе одежду. – Не будем сейчас это обсуждать.

– Конечно. Я очень рад, что вы зашли.

Он поклонился и направился вглубь квартиры, заканчивая наше свидание.

– Знаете… – начала я, придерживая дверь. – Сейчас я тороплюсь, у меня важное дело, но когда вернусь домой… Только вы себе бог знает что не воображайте. Когда я вернусь, можете пригласить меня на чай, – выпалила я.

Голум широко раскрыл глаза и чуть не поперхнулся.

– Ну что? – спросила я. – Не хотите?

– Ну что вы! Я буду очень рад. – И он стал переминаться с ноги на ногу, словно малыш при виде Санта-Клауса.

– Ну хорошо, хорошо, мне пора бежать. До свидания.

Голум поклонился, а я пошла ловить лифт.

– Минутку! – крикнула я, пока он не закрыл дверь.

Голум высунул голову.

– Как вас зовут на самом деле?

– Стефан. Зовите меня Стефек.

– Пока пусть будет Стефан. И не забалтывайте меня. До свидания.

– Буду очень рад.

Глава 9

Я